Живые свидетели: родные сестры Ольга Чичкан и Антонина Бондарь из Кореличского района рассказали о месяцах, проведенных в немецком плену в 1944-м

 

Тихая деревня Новые Рутковичи, что в Кореличском районе, встретила нас просторными полями и лугами. Сочная зеленая трава расстилалась пушистым ковром. В небе звенели жаворонки. «Это и есть радость жизни! — говорит хозяйка одного из подворий Ольга Чичкан. — Не дай бог никому пережить то, что пришлось испытать нашему поколению».

Родным сестрам Ольге Чичкан и Антонине Бондарь (до замужества Гомза), к которым мы приехали, выпало страшное испытание. Маленькими девчушками прятались на чердаке, когда слышали выстрелы и незнакомую немецкую речь. Их память навсегда запечатлела тревожные мамины глаза, заботливые руки, когда она, торопясь, одевала дочек в теплую одежду и просила укрыться на «гарышчы», а потом в вырытой отцом землянке.

Об опаленном войной детстве больше говорит Ольга Ивановна. В 1944 году ей было шесть лет. Тоне — всего три. О немецком плене она знает только по рассказам старших. А вот Ольга Ивановна помнит больше:

— Наша семья в то время жила в деревне Сервечь. Родители и четверо детей. Мама была хорошей портнихой, папа — столяр. Большое хозяйство держали. Земли было более десяти гектаров. Весь этот наш «скарб» пришлось оставить, когда в июле 1944-го в деревню пришли немцы и полицаи. Выгнали всех из хат, посадили в запряженные лошадьми телеги и повезли в Новогрудок. Оттуда — на принудительные работы в Германию. Ехали в вагонах. Без воды и еды, без свежего воздуха. Было так душно. Сложно представить, как родителям удалось тогда не дать нам умереть. 

Ольга Чичкан вспоминает, как сразу после прибытия их повели на сан­обработку.

По пути фашисты отбирали малышей до одного года у матерей и бросали в печи. У старших детей, на глазах у которых немцы творили немыслимое, сердце замирало от ужаса. Потом мама объяснила девочкам: гитлеровцы делали это для того, чтобы младенцы не мешали пленным женщинам работать.

— Мы поняли тогда, куда мы попали, — рассказывает со слезами моя собеседница. — Черный удушающий дым, валивший из окон помещений, где размещались печи, и теперь стоит перед глазами. 

Сначала семью Гомза поселили в бараке. Родители, старшая сестра Варвара, брат Володя ходили копать противотанковые окопы. Младшие Оля с Тоней находились в сарае. Лежали на соломе, ждали своих. Хотели есть.

— Сидели и ждали, пока принесут хоть какой баланды, — говорит Ольга Ивановна. — Вокруг были и другие дети. Тоже голодные. Помню: там — кричат, там — плачут. Так в этих мучениях прошли месяцы. Затем в лагерь приехали фермеры выбирать рабочую силу. Нас вместе с родителями забрали на хутор Зудрест. Мама доила коров, а папа чистил сараи, кормил и поил скотину. 

Февраль 1945 года навсегда врезался в память Ольги как месяц надежды на жизнь и скорое возвращение домой. В то время их немецкие хозяева почувствовали, что приход советских войск близок, и сбежали. Семья Гомза вернулась на родину. В пути Мария Григорьевна родила дочку.

Родная деревня встретила вернувшуюся семью разграбленными домами. В них не было ни окон, ни дверей. Восстанавливать жилище женщине пришлось в одиночку. Мужа забрали на фронт.

— С боями он дошел до Берлина, затем попал в Манчжурию, — делится Ольга Ивановна. — Но об этом мы узнали потом. День Победы встречали без него. Никто не знал, жив ли отец. Как вдруг получили от него весточку. Строки из его письма запомнились на всю жизнь: «Так, как солнце ходит низко и целуется с землей, ваш папа жаждет встречи с вами». Он вернулся домой на Коляды, в январе 1946-го. Вот это было «свята» для нас!

Антонина Ивановна не одно десятилетие проработала медицинской сестрой в Кореличской центральной районной больнице. Ольга Ивановна была дояркой и звеньевой в колхозе имени Калинина, имеет много трудовых наград.

Провожая нас, сестры рассказали, что в Новые Рутковичи каждую весну прилетает аист. Белокрылая птица кружит над выкрашенными в яркие цвета хатами, вселяя в местных жителей веру, что их правнуки обязательно сберегут мирное небо над головой.

kuzmich@sb.by